ПОСЛЕДНИЙ РЕЙС
ИЗ БЛОКАДНОГО
СЕВАСТОПОЛЯ

Кровожадно кружил в небе «мессер»,

Шел блокады девятый месяц,

Горе в город текло потоком,

Но держался еще Севастополь.

Ждали помощи с моря, с неба,

Но тонули подряд суда,

Отступала надежда немо,

И сжимала кольцом беда.

Лишь «Ташкент» главный лидер эсминцев

Смог сквозь вражий огонь пробиться.

Сотни раненых с тихим стоном

Покидали на нем Севастополь.

Свой привычный маршрут урезав,

Выбирая кратчайший путь,

Вырывал он последним рейсом,

Чьи-то судьбы из вражьих пут.

Плыл «Ташкент», миноносец эскадры,

Оставлял Севастополь блокадный,

На корме под торпедным обстрелом

На полотнах девчонка сидела.

В рюкзаке только спички да мыло - 

Это мама распределила.

Папа туго набил ей карманы

Папиросами разных марок.

Помнил он, как еще при белых

Папирос было не найти,

А курить и тогда хотелось,

В этот раз решил запастись.

А на девочку, обессилев,

Смотрят ранение с носилок.

Свежий шрам под щетиной грубой.

«Закурить бы», – шепнули губы.

Хоть боялась отцовского гнева,

Папиросы рукой  несмелой

Положила на грудь солдату

С кровоточащей раной рядом.

Было в жизни потом немало

У девчонки счастливых дат,

Все она их воспринимала

Благодарностью тех солдат.

Волны в бурю морскую скомкав,

Рвались бомбы и тут, и там,

Непрерывный фонтан осколков

Брызгал смертью по всем бортам.

Взрыв ворвался в семью расколом –

Мать, сестра, брат остались там,

Выжил только отец: осколок

В сантиметре от сердца встал.

Плыл «Ташкент», миноносец эскадры,

Покидал Севастополь блокадный,

На корме под немецким обстрелом

На полотнах девчонка сидела.

На полотнах была панорама,

А девчонкой была моя Мама.